В Бутырке сейчас может побывать каждый — но для этого необязательно садиться в тюрьму. Как это сделать?

Документальный цикл «История российских тюрем» производства Сергея Мирошниченко понравился зарубежной публике: первый фильм «Кресты» (реж. Ангелина Голикова) снят красиво и эффектно, его купил «Netflix» (а еще «Россия 1»). Однако российская аудитория оценила его на крепкие 5/10 – и у столь низкой оценки есть причина: он снят в сотрудничестве с ФСИН. Такая коллаборация неминуемо накладывает отпечаток. «Кресты» кажутся слишком чистыми, искусственными – там будто избегают правды о пенитенциарной системе, которую мы привыкли видеть холодной и жестокой. В спикерах-заключенных мы видим идеальных, по мнению этой самой системы, людей, к чистому образу которых нет вопросов – о питерской крепости они много плохого не говорят. В фильме нет вообще никакой крамолы – в тюрьме хорошо, и нам об этом долго рассказывают, показывая красивые кадры. 

 2 года спустя в апреле 2023-го на ММКФ показали продолжение цикла, в частности – фильм «Бутырка». Она, снятая Сергеем Поповым, в отличие от предшественника, выглядит комплиментарной для ФСИН только издали. При детальном рассмотрении картина оказывается глубокой, чувственной и правдивой. Режиссер решил наблюдать и вбирать в себя все, что он видит: стерильная среда СИЗО и подготовленные к съёмкам сотрудники, механически произносящие оптимистичные фразы, тоже о многом говорят. Со слов сотрудников ФСИН всё, конечно же, хорошо: «такое историческое место», «рад, что дослужился до полковника именно здесь». Молчаливому оператору устраивают долгую экскурсию – заснеженная Бутырка выглядит как Хогвартс, полный потаенных коридоров и секретных дверей. Одна из них, спрятанная в вращающемся книжном стеллаже, ведет к лестнице. Та спускается к месту, где приводили в исполнение смертные приговоры. Стены по бокам увешаны портретами репрессированных: перед глазами пролетают театральный режиссер Всеволод Мейерхольд и писатель Исаак Бабель, погибшие в стенах замка зимой 1940-го года с разницей в 6 дней. На их фоне Варлам Шаламов выглядит счастливчиком — он вышел из Бутырки и дожил до 74-х лет. Стоя у портретов, начальник СИЗО полковник Шубин Андрей Юрьевич, водящий съёмочную команду по своим владениям, улыбается и говорит: 

«Я думаю, что таких репрессий, конечно, больше уже не будет – человечество этого не допустит. Какие-то элементы, может быть, и могут повториться…»

Фильм снимали в 21-м году – уже через год начнется война в Украине, появятся статьи о «дискредитации» и «фейках» — по последней на 8 лет и 6 месяцев осудят оппозиционного политика  Илью Яшина. Приговор он ожидал в Бутырке. В своих дневниках он опишет то, что Сергею Попову не удалось снять, – это, например, местная валюта в виде сигарет:«За пачку «Парламента» можно получить хорошую подушку или тарелку творога на завтрак. За четыре пачки — новый мягкий матрас».

Также Яшин упомянул веревочную систему передачи сообщений между камерами, соединяющую окна Бутырского замка. Так заключенные информируют друг друга о происходящем, обмениваются новостями. Этого, конечно, тоже не было в фильме. 

ФСИН предлагает взглянуть на стерилизованный облик СИЗО – и это на самом деле красноречивее любых «громких» подробностей. Бутырка в фильме выглядит настолько идеальной, что в это не верится: если вам настойчиво рассказывают про миловидных кошек (постоянных обитателей замка, кстати), то вам скорее всего что-то недоговаривают. Режиссёр изящным и скромным эзоповым языком расставляет акценты и дает понять зрителю, что происходит в России: заключенный заказывает в библиотеке книгу о Навальном — следует ответ «у нас таких нет», арестанты смотрят ответ Путина на вопрос Собчак о пытках в тюрьмах – тот заявляет, что «нам надо спокойненько с этим [с пытками] работать». Апогеем этого полицейского эскапизма становится новогодняя вечеринка ФСИНовцев – на ней играет, конечно же, шансон. Затем какой-то пожилой мужчина в погонах выходит на сцену и заявляет: «Большинство великих людей России прошли через Бутырку. Посидели, подумали, вышли из нее и стали выдающимися личностями каждый в своем направлении». 

Звучат аплодисменты. Камера улетает из помещения, происходит склейка на дрон – эхо праздника замолкает. Зритель наблюдает тёмную, едва различимую Бутырку в ярко освещенной новогодней Москве. Наверное, в этом всё коварство этого тюремного замка – до свободы рукой подать, но она упирается в решетку и два высоких забора. Заключённые, которых съёмочной группе дало ФСИН, тем не менее, тепло отзываются о СИЗО: 50-летний Дмитрий сравнивает его с Гималаями и Бали – однако выйти он почему-то уж очень рад. История этого заключенного открывает повествование и заканчивает его: фильм начинается с его приезда в Бутырку, а заканчивается отбытием. За что сидел – не говорит. 29-летний Алексей становится отдушиной для зрителя – это искренний и трогательный герой, изо дня в день работающий на кухне. Он монотонно режет рыбу, бросает окровавленные головы в ведро и параллельно говорит, что Бутырка для него стала заслуженным наказанием. В чем он провинился – не говорит, но плачет, вспоминая. Он, как и Дмитрий и остальные четверо героев, объединен общим делом: они играют в постановке «Сна в летнюю ночь», организованной приглашенным театральным режиссером. Каждый из спикеров далек от искусства и литературы, но в итоге они преодолевают страх сцены и неловкость: в финале зритель увидит часть постановки – она убедительна, смешна, а актеры счастливы. Это их маленькая победа над заключением – они сделали временный побег от всеобъемлющей Бутырки и иерархии «надзиратель-заключенный». Именно тогда зритель понимает слова заключенного-библиотекаря: «В тюрьме люди больше всего любят читать фэнтези».