В конце февраля 2023-го вступил в силу закон о недопустимости иностранных слов. Документ якобы нужен для того, чтобы в документах и на официальных сайтах госорганов соблюдалась чистота русского языка. Но на деле государство, страдающее имперским синдромом, придумало для себя юридические основания управлять языком. Разбираемся, зачем ему это нужно.

Закон для чиновников и политиков

28 февраля Владимир Путин подписал закон о запрете использования иностранных слов, которым есть аналог в русском языке. Нет, пока мы не живем в комедийной антиутопии, в которой современные славянофилы победили западников. Закон лишь вносит поправки в давно существующий ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» и касается исключительно чиновников и представителей органов власти. Теперь они обязаны использовать только русские слова, (исключения — иностранные слова без русских аналогов), избегать неграмотных выражений и мата на официальных сайтах, в сфере образования и в информации, предназначенной для покупателей.

«Правильный русский» для всех народов страны

И всё-таки это не случай из категории «ничего особенного». Новым законом власти завершили юридическое оформление русского языка как «языка государствообразующего народа», то есть русских. И это — ещё один шаг в процессе вытеснения концепта «многонациональной России» из официальных документов и политической риторики, начавшийся после внесения поправок в Конституцию в 2020-м.

Новый закон также предполагает создание нормативных словарей, грамматик и справочников, которые должны фиксировать «нормы современного русского литературного языка». Список этих нормативных словарей утвердит правительство, опираясь на предложения правительственной комиссии по русскому языку. Её создали в 2020 году, а вошли в неё министры просвещения, науки и культуры, руководитель Рособрнадзора, ректоры крупнейших российских гуманитарных вузов, заместители руководителей и редакторов государственных СМИ. За формирование «правильного русского» возьмутся люди, напрямую связанные с современной российской властью.  

Вводя этот закон, власти не только начинают напрямую регулировать всю языковую сферу, но и присваивают право (отнюдь не априорное) управлять языком вообще и словоупотреблением в частности, показывают гражданам, что за словами тоже могут и будут следить.

Язык — это политическое

Управление языком — вопрос почти всегда политический. Основная цель языковой политики — создавать и продвигать идеологемы. Например, изменение орфографии в петровские и советские времена служило формированию новой идентичности: в первом случае — европеизированного русского человека, во втором — нового советского человека.

Главная идея, на которую работает государственное управление русским языком сегодня — борьба за его «чистоту» от ненормативной лексики, западных заимствований, а вместе с ней и за чистоту «традиционных ценностей» (что бы ни подразумевалось под этой фразой), которые в том числе продвигаются как основа русской идентичности. 

Раньше, в нулевых и десятых годах, режиму ещё удавалось формировать идентичность, не используя для этого юридические механизмы. На эти цели работал доминирующий политический дискурс, продвигаемый через ток-шоу на госканалах, в том числе посвящённых «угнетению» русскоязычного населения Украины. Вероятно, пропаганда и крымская эйфория позволили увеличить значимость языка как одной из основ национальной идентичности: если в 1999-м язык связывали с мыслью о своём народе 17% россиян, то в 2012 — 2015-м уже 25%.

Управлять общественным мнением с помощью мягкой языковой политики у власти больше не получается. Чиновники не пытаются добиться нужных результатов, финансируя низовые инициативы популяризации грамотности вроде «Тотального диктанта» (который, к слову, несколько лет получал деньги от Фонда президентских грантов, но грант на 2022 год не выиграл, возможно, по политическим причинам) или банально отнять и перестроить под пропагандистские нужды удачный проект, как это случилось с «Бессмертным полком». Власти или боятся давать ход чему угодно, созданному не под контролем бюрократии, или не верят в успешность подобных мер, и поэтому приходят к юридическим способам контроля языка. 

Закон о запрете иностранных слов по сути лишь устанавливает правило, но не вводит наказания за их использование. Для прямого контроля существуют с наказания за слова по статье о дискредитации армии и экстремистским статьям. Вкупе это даёт властям право распоряжаться тем, что и в каком ключе может быть сказано или написано в публичном поле.

Языковая политика — не обязательно плохо

Языковая политика современной России направлена не только вовнутрь, в том числе она используется для оправдания имперских амбиций по расширению территории. Однако она совсем не обязана быть такой агрессивной и вполне может существовать в мирном русле. Например, она может быть нацелена на мирное распространение национальной культуры и языка за пределами страны, объединение государств с общими языковыми корнями.

Именно так поступает Франция, распространяя концепт франкофонии. Потеряв колонии, Франция перешла не к новой волне территориальной экспансии, а к активному продвижению своей культуры через поощрение изучения французского языка по всему миру, систему международного сотрудничества в образовании и другие механизмы как государственные, так и низовые. Проект франкофонии, конечно, тоже вызывает упрёки со стороны бывших колоний как новая форма колониализма, но тем не менее является ненасильственным способом распространения языка и культуры.

Регулирование языка внутри страны и охранительство за её пределами крайне опасны в сегодняшней форме по двум причинам: концентрация на прошлом, которая осложняет любое развитие и поиск нового и фокусировка на русской культуре, что выводит из поля зрения другие языки России, которые зачастую нуждаются в поддержке. Сегодня изучение вторых государственных языков в национальных республиках остаётся на выбор родителей. А кампании за возвращение их обязательного изучения, например, в Татарстане и Удмуртии не возымели успеха.

Остаётся только призрачно надеяться, что хотя бы оказавшись за пределами страны русская культура освободится от привычки к бессмысленным запретам и консервации прошлого. Хочется верить, что рано или поздно мы сможем не оглядываться в рафинированное прошлое, а смотреть в будущее и обратимся к развитию и производству новых смыслов. Увидим (или вспомним), что культура России не замыкается на русском, а включает и активно взаимодействует с невероятным многообразием самобытных культур.